© Денис Паничкин (2013, 2014)

Установки, противоречащие моему представлению о себе, от кого бы они не исходили, у меня всегда вызывали недоумение и протест. Ведь те годы, которые называют лучшими, для меня пришлись на перестройку и распад СССР, что нашло отражение и в культуре, и в обществе. Когда ты читаешь или смотришь то, что тебе нравится, тебе говорят, что это только в кино/книге, а в жизни всё намного хуже (либо с душком иронии «несколько иначе», а то и, чего доброго, «сказка для дураков»). А то, что тебе не нравится, тебя заставляют читать, слушать, смотреть «с боем» и говорят, что «это реально».

Что же такое художественное произведение и кинематограф по отношению к жизни? Думаю, они соотносятся так же, как и в шахматах – задачи с этюдами (шахматная композиция) и практическая игра.

Шахматная задача (этюд) – это искусственно составленная легальная оригинальная позиция с определённым заданием, выполнимым единственным путём. При этом источником идеи задачи и тем более этюда могут быть практические партии – это вполне естественно, но искусственность составления позиции это не отменяет (то есть она похожа на бывшую в практической игре, но таковой не является).

В шахматах практическая игра – это основное. Всё остальное служит популяризации шахмат.

Фильм или книга тоже искусственно создаются, даже если они основаны на реальных событиях (аналоге практической игры).

Кстати, в шахматной композиции используется приём близнецов. Задача (или этюд) – близнец отличается чем-то одним (перестановкой какой-то фигуры на иное поле, добавлением или снятием одной фигуры, переменой мест двух фигур), и в результате получается похожая задача с тем же заданием (например, мат во столько же ходов) и другим решением.

Соответственно, очень немного книг и фильмов – такие, для которых нет сюжетов-близнецов. Изменение – и причём единственное – условно назовём допущением.

В одном из своих произведений («Безумие диктатуры») я приводил такие примеры фантазии, основанной на каком-то допущении по сравнению с оригиналом, но с сохранением целостности и непротиворечивости. Учитель на уроках литературы даёт задание пофантазировать на тему прочитанного:

на сюжет «Дубровского» А.С. Пушкина: неожиданно выясняется, что князь Верейский «по пьяному делу» женился на какой-то иностранке лет 10-15 назад, то есть брак его с Марьей Кирилловной может быть объявлен недействительным по решению церкви (если он хотя бы формально считается женатым, то вступить в иной брак не имеет права). Интересно, что когда я был школьником, и нашему классу действительно дано было именно задание предположить, какое могло быть продолжение «Дубровского» (разумеется, нам дали представление о том, что повесть недоработана), никто такого развития сюжета не предположил;

на сюжет «Портрета» Н.В. Гоголя: очередному владельцу – единственному из всех – этот портрет пойдёт на пользу;

на сюжет «Кавказского пленника» Л.Н. Толстого: Жилин неожиданно предаёт Дину и при втором побеге похищает её, чтобы затем обменять её на Костылина.

Это только те примеры, которые мне приходят на память. При сравнении же разноязычных литератур вариантов развития событий окажется намного больше. С одной стороны, можно отказаться от любви к дочери полковника, увидев, как сам полковник распоряжается наказанием провинившегося солдата. С другой – можно после поражения в бою, вызванного предательством генерала, командовать расправой обозлённых солдат и офицеров над этим генералом, самолично повесив его, - и затем жениться на его дочери, получив приданое, нажитое в том числе и ценой обозначенного предательства (Г. Честертон «Сломанная шпага»).

Сравнивать всегда можно. Даже в самых невероятных сюжетах нет стереотипов. Например, существует как минимум одно произведение, где тень человека, зажив собственной жизнью, не мешает, а искренне помогает ему (Эрик Фрэнк Рассел «Мы с моей тенью»), и автор не скрывает, что написал это сознательно – в порядке несогласия со стереотипами.

Мне ничего не стоит разрабатывать свободные темы на сюжеты-близнецы с каким-то допущением. Авторитетов для меня не было и никогда не будет. Например, как-то я видел премьерный показ фильма «Визит дамы». Собственно, советская экранизация отличается в финале от оригинала: Альфред Илл умирает от удара, и торжество Клары Цаханасьян оказывается неполным (Екатерина Васильева, исполнившая эту роль, хорошо передала такой финал). Но и этого я принять не мог. Наглое и циничное поведение зарывающейся разбогатевшей случайно проститутки – это не по мне. Я, – а мне тогда было 15 лет – стал придумывать продолжение: объявляется ловкий аферист, вскруживший голову старухе тем, что якобы её ребёнок от Илла не умер, а был подменён мёртвым. И что он и есть её сын. Завладев её состоянием (я продолжал не по оригиналу, а по экранизации – именно опираясь на чувствительность той Клары, которая получилась у Васильевой), он объявляет её умершей, даже инсценирует смерть для публики. И держа в заточении бывшую миллиардершу, регулярно её избивает, давая ей понять, какая разница между властью и рабством. Как видите, даже такой автор, как Фридрих Дюррематт, для меня не препятствие. Сейчас смотрю: какие же амбиции мне сбивали в те годы, а ведь правильным было их поощрять!

Не удивляйтесь моей жестокости, я различаю справедливое и несправедливое насилие. Вы же знаете, дети сочиняют «садистские стихи-страшилки». И это больше глупые шутки. У меня же было больше прозы и «на полном серьёзе». На десятом году жизни я сочинил мини-повесть, которую отец назвал «садистским произведением». Краткий сюжет: мальчишки преследуют какую-то бабку, терроризирующую безымянный посёлок. Они её и жгут, и топят, и всё равно она выживает (ведьма, не иначе, но у меня этого не было) и с удвоенной силой продолжает делать гадости, пока наконец «мальчишки её так избили, что она заболела. Положили её в больницу. Ей и операции делали, и уколы, - ничего не помогало. И через месяц она совсем лишилась ума и умерла». Написав последнее слово, я даже немного вздрогнул. Причин же написать эту фразу было две: с одной стороны, у меня на этого врага больше фантазии не хватило, с другой – я «убиваю» одного из врагов, потому что мне не терпелось начать войну с другим (по сюжету, врагов сразу двое: посёлок терроризирует также хулиганская группировка, предводитель которой известен под прозвищем Железная Нога – у него действительно был протез из железа; одна из глав так и называлась – «Война с Железной Ногой»).

У меня и позже были другие подобные записи, одни я помню, другие – нет. В ряде случаев я с удовольствием описывал шокирующие моменты насилия, но всегда это было насилие против несправедливости.

Конечно, мне говорили, что, дескать, «ты должен понимать». Но я понимаю и другое. Даже если сбивать амбиции, может произойти событие, которое их воскресит и даже увеличит. А возраст роли не играет, если даже не наоборот. Прибегну к примеру какого-то американского чтива, где одна из основных персонажей смогла в шесть лет, живя в трущобе, забить насмерть башмаком напавшую на неё крысу. В двадцать шесть лет она же (уже став агентом спецслужб) однажды оказывается связанной, попав неосторожно к врагу, - и смогла освободиться, делая вид, что связана, выслушала этого врага, в образе которого (точнее – которой) показаны беспечность и презрение к мнимой побеждённой, а затем – узнав всё, что ей было нужно, вскочила и перерезала врагу горло.

Этим примером я хочу сказать, что с возрастом возможности ответить жестокостью на несправедливость проявляются в более решительных формах. Особенно когда виденное, прочитанное, услышанное вызывает протест, тем более всё перечисленное сейчас может и превосходить по силе неприятности то, что было в «лихие 90-е».

Именно такой протест у меня вызвал самый недавний по времени фильм Фуада Шабанова «Любовь без лишних слов». С одной стороны, это опровержение того, что «все красивые женщины хотят богатых». В данном случае, если богатому приходится прибегать к шантажу, то женщина его не хочет и даже не хочет использовать его богатство (а именно этот мотив чаще всего подлинный – женщины не очень хотят богатых, но могут хотеть их использовать).

С другой стороны – зло здесь показано таким, что ничего подобного я ранее не видел. Олигарху Аня нужна не как жена, любовница или «женщина для сопровождения», а только как красивая игрушка. В этом плане уместен ранее приведённый пример с госпожой Цаханасьян, которая коллекционирует мужчин, попутно давая им смешные прозвища. Но здесь дело страшнее. Я припомнил только один сюжет, где представлена такая же свадьба, которая не должна состояться – это первая часть сериала «Солдаты», и всё же сходство формальное: майор Колобков всё же безответно влюблён и ради этого прибегает к шантажу, и то его отношения с Ириной распадаются лишь тогда, когда она узнаёт про обман. Здесь же любви изначально нет, есть желание завладеть – и всё. Простое «хочу». И результат – и сам остаётся недоволен (даже погибает), и многим другим приносит столько горя. Ни себе, ни людям; стоило ли ради этого стараться?

Лишь вмешательство персонажа Михаила Карпенко восстанавливает в большей части справедливость. Этот актёр мне запомнился сыгранной десять лет назад ролью Яна Мацкявичюса в «Чёрном вороне». Собственно, его персонаж по сюжету похитил настоящего Мацкявичюса и присвоил его имя, но не в этом дело. Я привык именно его называть Мацкявичюсом. Я помню, как мать мне говорила, что такие люди, как один из антагонистов сериала Шеров, «раздавят меня». Она не дожила до премьеры третьей части сериала, а ведь в ней Шерова убивает именно Мацкявичюс, да так, что следов не нашли, все были шокированы невероятным убийством. Шерова не спасли ни деньги, ни связи, ни депутатский мандат. Он погиб всего от одной пули, – и убийца остаётся безнаказанным (что в данном случае я приветствую). Уже одно это привлекло меня в персонаже Карпенко. Мало того, Шеров часто сидит, планируя какую-то операцию, действует через множество посредников. Мацкявичюс – сильнее и моложе, постоянно подвижен, действует самолично. Конечно, его отправили какие-то неизвестные заказчики, но они не присутствуют явно, они только дали ему оружие, деньги и список заданий (и то часто оружие и деньги ему приходится доставать в бою). И даже несмотря на то, что главного задания он всё же не выполняет, невероятным представляется его уход: если он так смог уйти раненым, не оставив следов, подумайте, что бы он сделал, будучи здоровым!

У меня даже есть достоверные сведения, что автор «Истории про HomeWorkPro» взял себе псевдоним «Ян Мацкявичюс» по одной из ролей Михаила Карпенко. Хороший выбор: многие персонажи Михаила Карпенко – мужчины достаточно сильные и достаточно активные, пример для последования, а не просто подражания.

Возвращаясь же к фильму Шабанова, могу сказать, что всё же лучше было бы, чтобы Аня осталась с Вадимом. Мне изначально приходило в голову, что функции Игоря и Вадима реализуемы одним персонажем, а не двумя. И как я теперь знаю, в индийском оригинале оба действительно имеют один прототип (вспоминается драматическая обработка Б. Брехтом истории мамаши Кураж, где вместо одного персонажа появляются два – Анна Фирлинг, собственно мамаша Кураж у Брехта, и полковая потаскушка Иветта Потье). Кстати, индийский оригинал называется «Любовь без слов», то есть Шабанов ничуть не превзошёл австралийских плагиаторов, которые под видом рассказа на спортивную тему воспроизвели главу из Ильфа и Петрова про сеанс одновременной игры в Васюках, правда, действие перенесли в Австралию, а Остапа Бендера, решив не перегружать свою фантазию, превратили в Остина Бенда. Впрочем, если сам министр культуры занимается плагиатом, то неудивительно, что не просто плагиат стал нормой в отечественной культуре, более того – сама культура принимает вид плагиата.

Мало того, я могу предложить сколько угодно вариантов-близнецов, чтобы свадьба, которая не должна была состояться, НЕ СОСТОЯЛАСЬ: олигарха могли, например, застрелить прямо на свадьбе, а заказчиком выступил кто-то из его наследников. Или другой вариант: на свадьбу врываются его кредиторы, а такой сюжет уже хорошо известен отечественному зрителю по зарубежным фильмам.

Здесь я вспомнил анекдоты на тему пересечения сюжетов. Они возможны как в пределах одноязычной литературы, так и с пересечением разноязычных. Первый пример, какой приходит на память, я читал в 2006 году:

«Тогда сжалилась над стариком золотая рыбка и сказала ему, где Родион Раскольников живёт».

Второй пример я почерпнул из КВН периода перестройки (конкурс, где одна команда ставит вопрос, другая – отвечает, а затем первая приводит свой вариант):

«Собака Баскервилей принесла двух щенков.

Стэплтон (хозяин собаки) отправляет телеграмму в Петербург: «Срочно командируйте в Англию Герасима».

Кого же нужно «командировать» в нашем случае? Думаю, Ивана Фёдоровича Афонина («дедок с ружбайкой», известный по книге В. Пронина «Женщина по средам», а более – по фильму С. Говорухина «Ворошиловский стрелок»). Представьте себе, что олигарх на свадебной церемонии облизывается-торжествует и вдруг … кричит, а все видят его брюки в крови где следует! Жаль, что среди действующих лиц сериала не оказалось таких «ружбайкеров».

Даже построение фильма во многом навязывает чуждые поведенческие модели.

Я не случайно вспомнил «Женщину по средам», так как там есть хорошее описание внутренних переживаний полковника Пашутина: «Пашутин проработал в милиции всю жизнь и хорошо себе представлял, на что имеет право, чего не может делать ни при каких обстоятельствах, на какие нарушения может пойти с небольшим риском, на каких может сгореть быстро и навсегда. Он был нетороплив, сосредоточен, знал свое место. У него были большие возможности - при условии, что пользоваться ими он будет нечасто, осторожно, помня о необходимости быть благодарным».Или такой момент, когда Пашутин думает, как действовать: «Провести официальный обыск? Для этого нужны основания. И было еще одно щекотливое обстоятельство - совсем недавно ему пришлось обойти много начальников, вызволяя юных насильников от тюрьмы. Это стоило достаточно дорого, но ему помогли, пошли навстречу, естественно, рассчитывая на то, что и он в нужный момент будет вести себя признательно». То есть какие бы большие связи богач или высокопоставленный чиновник не имеет, активов без обязательств быть не может. И полковнику приходится выступать в роли просителя: «Дождавшись конца рабочего дня, он спустился на этаж ниже, зашел в кабинет, который был явно просторнее его собственного, да и обставлен с некоторой сдержанной роскошью - шторы, ковровая дорожка, напольные часы в углу с почти незаметным колебанием медного маятника. Полковник сел у приставного столика и почтительно дождался, пока хозяин кабинета закончит телефонный разговор».

Сейчас же – причём исключительно в последние год-два – участились случаи представления «богатых и влиятельных» всесильными. Столбов, а затем и его дочь с весьма подходящим именем Татьяна (для меня это имя - однозначно доминирующей женщины) постоянно угрожают всех уволить, чуть что не так, как они хотят. То есть в двух субъектах Федерации они показаны чуть ли не единственными работодателями, их деньги – некими несгораемыми бонусами (моментов реальных переходов денег не показано), а связи – активами, не имеющими обременения в виде обязательств. То есть за имеющееся богатство им поставляют платное бесплатно, даже за счёт поставщиков! Даже свадьба происходит, когда Вадим уже на свободе. Между тем раз речь идёт о шантаже, то сам шантажист не должен был допускать такую ошибку. Ведь расчёт любого шантажиста строится на то, что шантажируемая сторона предпочтёт пойти на уступку как на меньшее зло. То есть если бы Аня, несмотря ни на что, отказалась (её отец предлагает ей поступить иначе, и правильно делает), или бы она вдруг внезапно бы разлюбила Вадима, то возможность шантажа пропадёт! Надо не уступать шантажисту, а постараться у него выбить из рук то, чем он может шантажировать. Не исключая и – пойти на то, что он считает большим злом. Хорошо бы, конечно, чтобы постоянно называемый в юридических статьях «законодатель» вмешался бы. В частности, в закон следует внести общее положение: даже если шантажируемая сторона действительно совершила преступление, угрозой раскрытия которого действует шантажист, то шантажируемая сторона освобождается от ответственности либо наказания по нереабилитирующим основаниям, а шантажист подвергается – помимо наказания за шантаж/вымогательство дополнительно и максимальному наказанию за это преступление, как если бы совершил его он. Так что наказывать того, кто не совершал преступления, тоже может быть справедливым, а ради справедливости можно надругаться над любым законом (тем более - написанным под конкретную несправедливость).

Ситуация же в фильме навязывает поведенческую модель: нельзя сопротивляться несправедливости в лице «богатых и влиятельных». Обычное запугивание.

Используется и ложное, искажённое представление о действительности. Даже крупная и разветвлённая богатая организация, как хаббардисты, не могут расставить при всём своём богатстве и масштабах деятельности везде и сразу «своих» людей. Тем более - один человек, каким бы богатством он не располагает. А нам внушают, что может, и мало того, может управлять ими силой одной мысли.

Кроме того, не меньше трёх раз используется приём, напоминающий «deus ex machina»:

1.Столбов (олигарх) умирает от одновременно черепно-мозговой травмы и сердечного приступа.

2.Игорь появляется как бы «ниоткуда», вне связи с остальными персонажами, да ещё в последней серии.

3.В конце фильма Игорь приходит в себя и может нормально разговаривать. Мало того, он признаётся Ане, что давно любил её, хотя при его первом явлении можно понять, что они однозначно незнакомы.

Поведенческая модель: не нужно искать выход, он находится сам. Навязывается пассивное ожидание.

Но сериал «Любовь без лишних слов» был один. И если даже его анонс мог убить меня (у меня случился сильнейший стресс с повышением температуры, но он не убил, а добавил сил), то следует быть настороже с подобной «кинопродукцией», которая появляется массово. За последнее время таких примеров оказалось два подряд – «Королева бандитов» и «Слепой расчёт», где женщина связывает свою жизнь с таким же шантажистом вроде Столбова, но в обоих случаях – ради того, чтобы достать денег на лечение тяжелобольной матери.

Поведенческая модель навязывается посложнее:

1.Обстоятельства «сильнее нас», и мы не должны им сопротивляться.

2.Ради родительских интересов следует жертвовать своими (не задумываясь: а что могут вам в настоящее время дать родители, и в ваших ли они интересах?)

Если бы меня спросили: а мог ли ты ради денег на лечение матери связать жизнь с нелюбимой женщиной, я категорически отвечу – нет! Моя мать действительно была тяжелобольной и умерла после слишком продолжительной болезни, и не мне рассказывать, как больные терроризируют ухаживающих за ними здоровых. Нет, если родители ничего вам не могут дать, не губите себя ради их здоровья. Не мешайте им умирать, пусть не отвлекаются и занимаются своим делом! Ведь в сериалах можно встретить другие примеры - задуманные как отрицательные, но я воспринимаю их как положительные: когда взрослые дети организовывают убийство собственных родителей, мешающих их счастью (например, Алёна из «Эры Стрельца»).

В любом случае мои предложения отвечают условиям целостности и непротиворечивости. Потому что олигарх показан настоящим зверем, а если рисуешь картину охоты, то зверь обязательно должен быть побеждённым. По крайней мере, такие сериалы (как «Вербное воскресенье», «Личные обстоятельства») уже есть, и любое поражение богатого перед бедным для меня как зрителя желанное. И возможное. Помню, что родители не считали нормальной мою реакцию, например, когда я смотрел теннисные соревнования и приветствовал поражения Ивана Лендла и Бориса Беккера, или когда я собирал из журналов партии, проигранные Каспаровым. Видимо, я тогда уже начинал различать ранговые и функциональные отличия, - то есть моё поведение было нежеланным прецедентом. Как и сейчас. Надо дать понять массовому зрителю, что «сильные мира сего» сильны не своей собственной силой, не выдающимися достоинствами, а раболепием окружающих. Что они не так непобедимы, как кажется. Им часто просто подыгрывают, отдавая платное бесплатно (при их платёжеспособности). Очередная аналогия с шахматной композицией, но уже с жанром кооперативного мата – добровольных поддавков.

Кстати, любое поражение богатого я приветствую ещё по одной причине. Не более года назад мне то и дело приходилось слышать разглагольствования одного психопата (точнее, социопата), что «богатый может всё, а бомж ничего не может». Говоря подобные речи, он считал, что всё можно купить, и даже мечтал уничтожить всё, что купить за деньги нельзя (к счастью, от этого он далёк, и все олигархи, даже если сложить их вместе, этого не сделают). Когда я приводил ему противоречащие примеры, он иронизировал: «Ну, кого может убить человек без денег? Бабушек, дедушек?» Но ведь «дедушка» в молодости мог быть учителем физкультуры в детском доме, издевавшимся над детьми, «бабушка» - директором этого детдома, покрывавшим беспредел физкультурника, а их убийца – одним из воспитанников, над которым они когда-то издевались. Это сюжет фильма «Камень», на который, несмотря на его жестокость, я ссылаюсь как на подтверждение того, что понимаю: есть то, что ценнее денег и страшнее смерти. И любой пример, противоречащий тому, что мне не нравится, в силу этого противоречия значим для меня. И не сомневаюсь, что не нравится многое не только мне, и не только я желаю позвать противоречие, сокрушающее установки, на помощь.

Именно поэтому я обратился к творческой стороне. Решил наверстать упущенное в прошлом, когда мне сбивали амбиции. Не без гордости о себе скажу: Даниил Печерников – это ответная реакция справедливости на существование Валерии Гай Германики и Фуада Шабанова.

Так вот и становятся писателями ...

Но и здесь «большего я хочу», как я стал говорить в последнее время. Я обратил внимание на то, что все перечисленный фильмы и сериалы показываются на канале «Россия 1». То есть поведенческие установки поощряются чиновниками федерального ранга. Интересно, смотрят ли они сами эти фильмы? Больше чем уверен: нет, если не считать пробных показов на оценку. И система оценки извращена в ЕГЭшном стиле.

Вот почему свою многолетней давности мечту о революции считаю общественно-полезной. Один из вариантов развития событий я описал в своей статье про курсантов и генералов. А сейчас я вспомнил, что некогда любил придумывать сюжет на постреволюционную тему. Сюжет я помню и могу восстановить. В основе – репрессии победивших революционеров против представителей свергнутой власти, которых нарочно оставили в живых, чтобы дать им понять разницу между властью и рабством. Я впервые озвучил идею концентрационных лагерей как «лагерей мести», а не смерти. Потому что считаю допустимым использование принудительного труда двух видов:

1.Как временной меры по насильственной ресоциализации деклассированной, но трудоспособной части населения (подобной римской черни, сознательно не желавшей трудиться, несмотря на своё бедственное положение).

2.Как постоянного каторжного тяжёлого труда «лишенцев» (даже официально они так будут называться). Лишенцы – это те, кто до переворота/революции были представителями власти или принадлежали к числу «досужего класса». После революции они должны быть лишены политических и гражданских прав и помещены в трудовые лагеря, причём лагерная охрана (набранная из лиц, осуждавшихся свергнутой властью по политическим статьям) должна следить не столько за тем, чтобы арестанты не сбежали либо отказались работать, а за тем, чтобы не допустить ни одного их самоубийства!

Возможно, когда я писал такое в 1997 году, я воспринял призыв из «Дома в тысячу этажей» Яна Вайсса: «Отправим вместо себя в рабство обожравшихся небожителей!» Повесть про Муллер-дом во многом напоминает произведения Кафки и Чапека, но произведения Кафки отличаются редкой безысходностью, а Чапека – большой неуверенностью, Вайсс же видит выход – это революция!

И эту систему можно превратить в «ритуалы до конца». В силу обращения бывших представителей свергнутой власти в каторжников-лишенцев государственные структуры подлежат расскассировке, то есть весь их состав (даже уборщицы, гардеробщики и охрана!) обновляется полностью. Или хотя бы то, что в свою политическую программу я включил и такое: вместо «Российской газеты» официальные акты революционной власти печатать в «Ежедневном журнале». А эфирные частоты телеканала «Россия» отдать телеканалу «Дождь». Не потому, что я разделяю их взгляды, а только потому и именно потому, что их притесняют в федеральной России, и в этом отражено намерение поступить вопреки воле «дореволюционных властей». Кстати, не буду скрывать, что вижу постреволюционную Россию (а может, даже и не Россию!) унитарным государством, с административным делением на губернии. Кое-что из политики Серафима Карнавалова («Москва 2042» В.Войновича) я разделяю, и в первую очередь то, что «Зловонючая партия КПГБ распущена и объявлена вне закона!»

То, что пишу я, можно как раз называть карнаваловскими «глыбами». Кто читал, поймёт. Я пишу, чтобы читали, а не смотрели чуждое навязывание. Потому что бояться и хуже того – унижаться перед «богатыми и влиятельными» не стоит, нужно большее – нападать самим, и массово. С олигархами и тем более с преступностью бороться можно и должно. И сразу увидим, что всё их «влияние» направлено исключительно на прямое вредительство, создавать хорошее они не могут или не хотят.

Обратим внимание и вот н что. Буквально за последние, «десятые» годы из кинематографа совершенно исчезли такие образы, как справедливые разбойники, неутомимые отважные сыщики, благородные рыцари – то есть те, кто могут заступиться за неправедно пострадавшего и самосудом наказать виновного. В «Вербном воскресенье» (2009), где основное действие разворачивается в «лихие девяностые», представители преступности действуют на стороне справедливости и содействуют если не восстановлению таковой, то заслуженной мести всем виновникам несправедливости (одна из них даже покончила с собой). А вот в более поздних по времени создания сериалах искусственно создаётся впечатление, что «девяностые годы» возвратились в самом худшем проявлении. Всё то же сочетание запугивания и развлечения массового зрителя.