Структура ментального лексикона
Язык является тем средством, с помощью которого индивидуальный опыт познания мира приводится к социальному, что в конечном итоге и позволяет осуществляться коммуникации, т.е. обмену информацией и опытом
Когнитивный и языковой уровни не изоморфны. Существует очень сложная связь системы понятий с системой лексем какого-либо языка, и осуществляется эта связь через значение, и в первую очередь - через значение лексическое. Безусловно, все языковые уровни связаны с переработкой и закреплением опыта, однако именно в лексиконе закрепляются основные понятия и именно в нем формируются связи и отношения понятий, т. е. категоризация действительности в наибольшей степени связана именно с лексическим уровнем, чем с каким бы то ни было еще.
Тот механизм речевой деятельности, который обеспечивает говорящим связь когнитивных структур в широком понимании этого термина с лексемами языка, и называется ментальным лексиконом.
Ментальный лексикон (от греч. mental; от лат. lexicon) является системой, отражающей в языковой способности знания о словах и эквивалентных им единицах, а также выполняющая сложные функции, связанные не только с указанными языковыми единицами, но и стоящими за ними структурами представлениями экстралингвистического знания.
Ментальный лексикон изучается в психолингвистических концепциях:
концепция слова (А.А. Залевская), согласно которой любое слово - это ключ к широкой сети ассоциаций[1],
концепция единой информационной базы (А.А. Залевская), согласно которой лексический компонент речевой организации человека (ментальный лексикон) является средством доступа к обширной сфере знаний в памяти человека, включая и языковые, эмоциональных впечатлений, а также системы норм и оценок, выработанной в социуме[2],
концепция близости значения слов в индивидуальном сознании (С.В. Лебедева), которая заключается в установлении близости значений языковых единиц в ситуации «для меня, здесь и сейчас».
Для обозначения ментального лексикона используются нередко и такие названия, как внутренний лексикон», «словесная память» и даже «информационный тезаурус» человека. Известно, что наиболее существенные из представлений нашего мозга и имеющихся структур сознания – это те, которые уже сформировали значения языковых знаков, те, которые репрезентируют структуры сознания с помощью языковых знаков. Языковые данные обеспечивают наиболее очевидный и естественный доступ к когнитивным процессам и механизмам; само их появление можно рассматривать как следствие определенных процессов и действие определенных механизмов, связанных с ментальной и когнитивной деятельностью человека. Полученная информация фиксируется в языковых формах, где и происходит слияние знания и значения.
Таким образом, внутренний лексикон, во-первых, является составной частью языковой способности, или «речевой организации индивида», а во-вторых, напрямую связан с понятийной и категориальной системами, т. е. в каком-то смысле это своеобразная зона пересечения языка и когниции: устройство внутреннего лексикона определяется тем, что, с одной стороны, это своеобразный аналог системы лексики определенного национального языка, а с другой - часть общей организации человеческого мозга, его интеллекта, часть общего пространства памяти человека.
Понятие внутреннего лексикона трактуется учеными неоднозначно. Большинство лингвистов включает в него собственно языковые лексические элементы. Некоторые, напротив, утверждают, что внутренний лексикон - это система значений слов и их субъективного представления, т. е. личностных смыслов. Единицы внутреннего лексикона не являются языковыми.
Являясь единицей лексического уровня языковой структуры, слово открывает исследователям доступ к изучению глубинных образований психики, к анализу картины мира индивида в целом.
При разностороннем подходе к лексикону с позиций таких наук , как лексикологии и семасиологии, психологии памяти и речи в центре внимания исследователей неизбежно оказываются вопросы, связанные с установлением специфики единиц лексикона и выявлением основных принципов их упорядоченности.
Под внутренним лексиконом большинство исследователей понимает лексический компонент речевой организации человека, формирующийся через переработку речевого опыта и предназначающийся для оптимального использования в речемыслительной деятельности человека. Поскольку последняя трактуется как процесс формирования мысли в речи, логично сделать вывод, что лексикон должен включать единицы всех этапов этого процесса, то есть, иначе говоря, его можно интерпретировать как систему кодов и кодовых переходов, обеспечивающую реализацию процессов смыслоформирования и смыслоформулирования[3].
А.А.Залевская рассматривает ментальный лексикон как составную часть индивидуальной языковой системы, или речевой организации индивида. Именно языковая компетенция индивида, составной частью которой является внутренний лексикон, и есть то звено среди аспектов языковых явлений, в котором диалектика социального и индивидуального проявляется в полной мере[4].
Структура ментального лексикона является одной из самых дискуссионных проблем в современной психо- и нейролингвистической литературе последние тридцать лет. В основном споры ведутся вокруг двух основных подходов: двусистемного, которого придерживаются сторонники генеративного направления в лингвистике, и односистемного, который разрабатывался в рамках сетевого подхода.
В рамках двусистемного подхода, представленного в работах С. Пинкера, Г. Маркуса, М. Ульмана, предполагается существование двух независимых механизмов для обработки регулярных и нерегулярных форм: при образовании словоформ от регулярных глаголов используются символические правила, тогда как нерегулярные словоформы извлекаются целиком из ассоциативной памяти.
Односистемный же подход, описанный в работах Д. Румельхарта и Дж. МакКлеланда, К. Планкета и В. Марчман, Дж. Байби, утверждает, что все формы как регулярные, так и нерегулярные, извлекаются целиком из ассоциативной памяти, то есть обрабатываются единым механизмом ассоциативной памяти.
Принимая во внимание данную гипотезу А.А. Залевской о многоярусном строении лексикона, можно сказать, что примеры актуализации ассоциативных связей проливают определенный свет на некоторые принципы организации единиц лексикона на поверхностном ярусе словоформ: это, во-первых, принцип установления связей на основе совпадения элементов, а во-вторых, – включение в контексты разной протяженности. Первый из этих принципов может реализоваться на базе совпадения элементов разной протяженности и разной локации в составе вступающих в связь словоформ.
Можно предположить, что в качестве третьего принципа организации единиц поверхностного яруса лексикона выступает принцип совместного хранения результатов связи между словоформами.
Каждая единица лексикона вступает в многочисленные связи по каждому из возможных для нее параметров, включая индексирование с позиций эмоционального опыта индивида, «объективной» «субъективной частотности» слова, возраста его усвоения и т.д. Все переплетение и пересечение разнообразных связей и оценок хранится в памяти одновременно и вместе с набором стратегий поиска единиц разных ярусов при меж ярусных переходах, и вместе с набором правил сочетаемости единиц в рамках отдельных ярусов и подъярусов.
Интенция говорящего оказывается стимулом, активизирующим тот или иной участок этих сетей, пусковым механизмом речи. В своих базовых формах мышление человека реализуется без участия языковых компонентов, в знаковом материале универсально-предметного кода. Однако более сложные механизмы вербально-логического мышления предполагают взаимодействие глубинных когнитивных уровней с поверхностным слоем языкового сознания, в процессе которого мысль превращается в связный и целостный текст. Поверхностный ярус языкового сознания предстает в виде внутреннего лексикона, совокупности вербальных сетей, подвижных, пересекающихся в топологическом пространстве мозга по разным линиям, направлениям, основаниям[5].
Создается впечатление, что внутренний лексикон представляет собой сложную систему многократно пересекающихся полей, с помощью которых упорядочивается и хранится разносторонняя информация как о предметах и явлениях окружающего мира, так и о языковых особенностях обозначающих их вербальных единиц.
Поскольку лингвокультурный концепт есть трехуровневое образование, два уровня которого относятся к сфере ментальности и языка соответственно, можно предположить, что ментальный лексикон - это та часть (оболочка) концептосферы, которая осуществляет ее связь с языком и непосредственно обращена к практике коммуникации. Инструмент ментального лексикона - значение, содержание концептосферы - смысл, и они связаны друг с другом как операторы коммуникации (об отношениях между данными феноменами в процессе художественной коммуникации, в процессе которой лексическая единица (ключевое слово, семантически наиболее «нагруженное»), выполняя роль аттрактора на уровне ментального лексикона, порождает бифуркационно-флуктуационные процессы также и на уровне концептосферы, переформатируя ее в процессе развертывания художественного семиозиса.
Логично было бы предложить наличие целого ряда пересекающихся иерархий, в которые входит та или иная единица по каждому из характеризующих ее признаков. Не вызывает сомнения и взаимодействие принципов «вертикальной» и «горизонтальной» упорядоченности элементов лексикона, при котором элементы каждого яруса (или подъяруса) лексикона включаются в линейные связи разной протяженности, обеспечивая тем самым контакты между различными иерархиями. Из вышесказанного можно сделать вывод, что элементы, являющиеся точками пересечения наибольшего числа связей, составляют ядро лексикона – самую активную его часть.
Большинство лингвистов указывают на сложное строение и динамический характер ментального лексикона. Также А.А.Залевская пишет о том, что внутренний лексикон представляет собой «чрезвычайно сложную систему многоярусных, многократно пересекающихся полей, с помощью которых упорядочивается и хранится в более или менее полной готовности к употреблению в деятельности разносторонняя информация о предметах и явлениях окружающего мира, об их свойствах и отношениях, об их оценке индивидом, как и о лингвистических особенностях обозначающих их вербальных единиц». Эта сложность проявляется и в том, что лексикон не изолирован ни от грамматики, ни от фонетической системы данного языка и связи между единицами в лексиконе отражают не только разного уровня близость/противопоставленность значений слов, но и схожесть их фонетического оформления, морфемной структуры, морфологических категорий, и возможность образовывать синтаксические конструкции и т.п.
Эта сложная система, к тому же, динамична и способна надстраиваться и перестраиваться в зависимости от получения новой информации или задачи, которая стоит перед индивидом: будучи составляющей частью «речевой организации индивида» и, соответственно, речевой деятельности, она подчинена общему принципу активности речевой деятельности[6].
Одной из специфических особенностей организации лексикона является то, что говорящий или слушающий человек оказывается способным одновременно учитывать целый комплекс увязываемой со словом информации. Этот феномен в последнее время находится в центре внимания исследователей, пытающихся моделировать иерархию семантических и синтаксических признаков, строить гипотезы относительно характера морфологической, синтаксической и семантической «спецификации» слова и т.п. При восприятии первого слова нового сообщения (как и при идентификации исходного слова в ходе свободного ассоциативного эксперимента), когда отсутствует контекст или ситуация, предшествующий опыт индивида определяет «угол зрения» для установления связи между слышимой (читаемой) словоформой и хранящейся в памяти информацией.
Итак, мы пришли к выводам:
Ментальный лексикон представляется как сложная многоярусная система пересекающихся полей, представляющих собой упорядоченную по разным основаниям информацию как о явлениях действительности, так и о связанных с ними языковых единицах. Это подтверждают и многочисленные исследования.
В ментальном лексиконе предполагается наличие множества пересекающихся иерархий, в которые входит та или иная единица лексикона по каждому из характеризующих ее признаков. Различаются «вертикальная» и «горизонтальная» упорядоченность элементов лексикона и их взаимодействие, когда «элементы каждого яруса или подъяруса включаются в линейные связи разной протяженности, обеспечивая тем самым контакты между различными иерархиями».
[1], [4] Залевская, А.А. Слово в лексиконе человека: Психолингвистическое исследование. – Воронеж: Изд-во Воронеж. гос. ун-та, 2007.
[2] Залевская, А.А. Индивидуальное знание. Специфика и принципы функционирования. – Тверь: Тверской гос. ун-т, 2002.
[3] Караулов, Ю.Н. Русский ассоциативный словарь как новый лингвистический источник и инструмент анализа языковой способности // Русский ассоциативный словарь. В 2 т. Т.1. От стимула к реакции. – М., 2006.
[5] Ломов, Б.Ф. Вопросы общей, педагогической и инженерной психологии. – М.: Педагогика, 2007.
[6] Петренко, В.Ф. Основы психосемантики. М.: Изд-во МГУ, 2007.